Разговоры об отсутствии кино

В киноклубе «Ракурс» состоялась дискуссия «Было ли кино в нулевые». Полный зал желающих поговорить на эту тему доказал, что даже если кино и не было, то собранный «Ракурсом» круг киноманов точно существует. Начал беседу директор клуба друзей кино «Ракурс» Михаил Куперберг, сразу признавший, что кино, конечно, было, и даже хорошее. Проблема, по мнению Михаила Куперберга, в том, что ощущения настоящего открытия не принесла ни одна из картин, которые признаны критиками важными. Он обозначил еще несколько проблем: с одной стороны, интерес зрителей к серьезному кино падает, а с другой — новое поколение режиссеров снимает так, будто не нуждается в зрителях. Замдиректора музея Алексея Толстого Илья Саморуков предложил сначала разобраться, что позволяет нам выделить «нулевые» как феномен. С точки зрения Ильи, датой, по-настоящему начинающей нулевые, следует считать 11 сентября 2001, а явлением, под знаком которого прошло десятилетие, — глобализацию. Тогда главными фильмами 2000-х окажутся ленты, отразившие этот феномен, а главным режиссером — документалист Майкл Мур. Потом поступили и другие версии, как определить нулевые — например, как время кризиса всех выработанных в ХХ веке моделей — мировоззренческих, экономических, социальных и т.д. Участники дискуссии собрали довольно много характерных черт кинематографа ушедшего десятилетия, например, интерес к документалистике и работа «под документалистику», любовь к короткому метру. Профессор госуниверситета Ирина Саморукова говорила об отсутствии в кино нулевых ярких героев и по-настоящему проработанных характеров. По ее мнению, это связано с тем, что и человек XXI века не может похвастаться определенным характером — он «всякий» или, точнее, «никакой». Она же обратила внимание на дробление зрительского сообщества — ушли времена, когда все культурные люди смотрели Антониони. Теперь человечество все сильнее дробится на группы, обладающие настолько разным базовым уровнем образования, что их в принципе не могут интересовать одни и те же фильмы. Наконец, прозвучала мысль, что крылатая фраза, с которой началась эпоха постмодернизма - «смерть автора» - теперь вполне может быть дополнена «смертью зрителя». У зрителя появилось множество более интересных занятий, чем смотреть кино, он избалован массовым кинематографом и в тонкости серьезного киноязыка вникать не хочет. И самое главное, он кино не очень верит. Впрочем, Илья Саморуков настаивал на том, что это закономерное следствие того, что кино слишком далеко ушло от реальной жизни в дебри эстетизма. Впрочем, что же можно считать реальной жизнью, если современное общество вообще живет в мире симуляций? Наиболее ярко выражал скептические настроения киновед Валерий Бондаренко, не раз повторивший слово «скука». Было много интересных картин, но в общем, их можно было и не смотреть, заострял он. Стоит, однако, добавить, что оживленный разговор о кино продолжался три часа, что наглядным образом опровергает тезис о «смерти зрителя». Во всяком случае, на территории «Ракурса» это не так.