О смысле на экране и вне его

В киноклубе «Ракурс» прошла дискуссия, которые здесь случаются не каждый месяц. Ее посвятили проблемам современного кинематографа и объединили темой «Истории в кино» vs «Кино без историй». Киноведы, критики, культурологи и простые зрители попытались ответить на вопросы, способно ли кино выразить невыразимое и зачем ему это надо? Пересказать невыразимое Вообще-то вопросов было гораздо больше. И чтобы ввести дискуссию в нужное русло, ее модератор, киновед и педагог Олег Горяинов предложил зрителям для начала посмотреть 37-минутный фильм литовского режиссера Шарунаса Бартаса «В память об ушедшем дне». Бессобытийная картина, представляющая взгляд автора на литовскую провинцию, стала иллюстрацией к предстоящей беседе. Но уже досмотреть до конца фильм, в котором ничего не происходило, для некоторых оказалось проблемой: уж больно рутинно выглядела жизнь литовских обывателей. Не менее трудным для зрителей стал и поиск ответов на заданные Горяиновым вопросы «Можно ли пересказать подобные фильмы?», «Зачем смотреть такое кино?» и «Какой разговор предполагает подобный кинематограф?». Как выяснилось, не все показанное в авторском кино можно выразить словами. Мнения публики разделились. Одни говорили о невозможности пересказа, другие настаивали на интерпретации, а не пересказе. Третьи предлагали разговор о кино с опорой на социальный контекст. Однако говорящие оценивали кинематограф с точки зрения его «пользы» для зрителя, пытаясь уяснить себе смысл увиденного. По мнению киноведа Валерия Бондаренко, такой утилитарный подход к фильму характерен для современного человека, который делит увиденную картину на фрагменты разной степени ценности: «Это наивное представление о кино. Мои студенты-искусствоведы, например, расчленяют «Сталкера» Андрея Тарковского на значимые куски, в которых люди что-то говорят, бьют друг друга по физиономии или бьются в истерике, и незначимые вещи (проезды на дрезине, длинные панорамы). Мы же не можем оценивать фильмы Тарковского, как помидоры в супермаркете, разделяя их на первый, второй и третий сорта. У нас тогда не будет кино». Его поддержал Олег Горяинов, считающий, что к авторскому кино не всегда уместен рациональный подход: «Может быть, фильмы Бартаса или Тарковского, на самом деле, не предполагают осмысления. К тому же, современные режиссеры в интервью сами заявляют, что стремятся очистить свои фильмы от какого-либо смысла. А жанровое кино, наоборот, вовлекает нас в процесс рассуждения. Только это рассуждения не зрителя, а автора. У нас же при этом создается лишь иллюзия рассуждения». Развлечение или усилие Зритель легко «ведется» на авторские стратегии жанрового кино. Воспринимать фильм как таковой, вне координат конкретного времени и пространства, отдельно от сюжета и характеров героев, ему все труднее. Кино «должно» дарить зрителю приятное времяпрепровождение, давать эмоциональный заряд, то, что сейчас принято называть «эстетическим» удовольствием. Но в таком случае в сознании зрителя остается лишь фабульная основа фильма. А кино неизбежно превращается в красивую движущуюся картинку. И зритель уже не готов к встрече с авторским кинематографом. «Язык для анализа визуальных высказываний на сегодняшний день хорошо разработан, но он недоступен широкому зрителю. Чтобы овладеть таким языком, нужны труд и время. Современный же человек хочет получить готовый смысл и принимает за него то, что является готовыми культурными топосами. Ему, привыкшему жить в быстром, рваном времени, как и плохо знакомому с литературой вчерашнему школьнику, трудно об этом говорить. Это веяние времени», - считает профессор СамГУ Ирина Саморукова. По этому же пути упрощения, по ее мнению, развивается и интеллектуальная история. Не авторское, а жанровое кино сегодня в центре внимания и ученых. «Самые изощренные интеллектуальные исследования посвящены именно ему. Например, о фильме Ридли Скотта «Чужой» существует огромное количество литературы: психоаналитические, экономические, гендерные иссследования и многое другое. Хотя, казалось бы, чего проще пересказать фильм и отметить особенности в изображении чудовища. Просто интеллектуалы, перенасытившись эстетическим дискурсом в 1970-е, захотели иного». Иными словами, сегодня исчезла «культура усилия», без которой невозможно адекватное понимание произведения искусства. Все же терминологически правильно говорить не об авторском и жанровом кино, а о предлагаемых зрителю в фильмах двух разных идеологиях. Одна адресована безликой массе и требует релаксации, вторая, рассчитанная на конкретную личность, предполагает усилие. Можно согласиться с мнением одной из участниц дискуссии в том, что фильмы, «требующие» от зрителя отдыха, отвлекают его от самосозерцания и вникания в окружающий мир. Авторское же кино, взывающее к духовным основам, возвращает ему идентичность. Но таким, считает Ирина Саморукова, кинематограф был раньше. В современных условиях всеобщего потребления исчезают границы между разными явлениями искусства. Авторское кино стремится адаптироваться ко вкусам простого зрителя. В массовом кинематографе появляются потуги на арт-хаус. Художник утрачивает эстетические критерии. «Мы ждем от него чего-то. Художник начинает суетиться, нервничать, слушать, что скажет зритель. Он уже и не художник вовсе, а коммуникатор, - считает Ирина Саморукова. - Кино - не вечное понятие, оно каждый раз разное. Это и хорошо». Даже если современное кино требует от зрителя интеллектуального усилия, он не станет ломать голову и, скорее всего, обратится к готовой рецензии, написанной «авторитетным» критиком. Исчезает и адекватность восприятия того, что составляет золотой фонд мирового кинематографа. К ряду фильмов, которые раньше люди смотрели на одном дыхании, сегодня интерес утрачен. Их «скучно» смотреть. «У Гете было высказывание, которое можно отнести и к кинематографу. Он предлагал ученым, прежде чем создавать теории, посмотреть на мир, элементы которого - вода, дерево - сами по себе уже являются теорией. Этот мир, сложенный из первофеноменов, представляет собой внятное высказывание, которое не укладывается в привычное для нас понимание смысла. Ни зрителей, ни авторов того, что мы называем «кино супермаркетов», язык этих первофеноменов не интересует. Исчезли люди, которые любят эти первофеномены. Все существует для чего-то», - говорит Валерий Бондаренко. Однако не все так плохо. Ведь и в так называемом «потребительском кино» есть свои гениальные авторы. Пожалуй, за последний год среди показанных в кинотеатрах картин можно найти несколько вполне достойных образцов, рассчитанных не на объевшегося поп-корном потребителя, а на вдумчивого зрителя. Он давно бы пресытился «кино супермаркетов», если бы оно было таким примитивным, как о нем говорят. Что же касается неподготовленности публики к авторскому кино, ее можно преодолеть, лишь накопив достаточный кинематографический опыт, самостоятельно ознакомившись с историей мирового кино, посетив «Ракурс» и пообщавшись с компетентными людьми, то есть вернув «культуру усилия». Но оставаться пассивным «потребителем» или заниматься эстетическим самовоспитанием – это уже личный выбор каждого зрителя.