Мама, а кого ты больше любишь?

В апреле этот спектакль был показан во внеконкурсной программе национального театрального фестиваля «Золотая маска». В мае-июне будет представлен еще на двух – также весьма представительных – конкурсах. На «Ново-Сибирском транзите» и на 10-м юбилейном фестивале театров малых городов России.

Необычна и история появления этого спектакля: он родился из «театральных эскизов», показанных в ходе режиссерской лаборатории в мае прошлого года. Кто не знает: режиссерская лаборатория – это когда в одном театре собираются три разных приезжих режиссера и за три дня каждый из них (с незнакомой труппой) наброски постановки будущего спектакля. Вера Попова из Москвы, ученица Сергея Женовача, взяла для работы пьесу Анны Яблонской «Язычники». И это – еще одна мистическая история, окрашивающая рождение спектакля в особые тона. Дело в том, что пьеса «Язычники» молодой одесской драматургессы Анны Яблонской была признана лучшей пьесой года (по версии журнала «Искусство кино»). Яблонская прибыла в Москву для награждения и погибла во время теракта в аэропорту «Домодедово». Ей было всего 29 лет.

Надо сказать, что «Язычники» - и впрямь пьеса удивительная. Она и похожа на продукцию так называемой «новой драмы» (жесткая постановка проблем, подростковый суицид, ненормативная лексика) и категорически от нее отличается (помимо юношеского негативизма здесь есть вполне внятная – и позитивная! - авторская позиция, изящная композиционная завершенность, палитра полнокровных характеров и узнаваемых социальных типов).

Тем не менее, эта замечательная пьеса не так проста, как показалась мне поначалу, в эскизах.

Завязка сюжета вполне обыденна. Перед нами среднестатистическая российская семья. Дочь-студентка по имени Кристина мается от неразделенной любви к преподавателю. Мать ее, Марина, колотится как рыба об лед, зарабатывая деньги и на учебу чаду, и на семейные нужды, и на ремонт в старенькой хрущевке… Отец тихо спивается, страдая по своей нереализованной карьере музыканта… И в разгар этого семейного раздрая (привычного, как родительские нотации, нудного, как супружеская ругань, скучного, как быт) в дом приезжает богомольная свекровь Наталья Степановна (актриса Алевтина Серебрякова). Ее не сразу узнают: она лет 15 скиталась по монастырям да «святым местам». А сейчас вот взялась учить своих близких уму-разуму.

Впрочем, «языческие» заклинания и молитвы, которые творит этот странный персонаж, первым делом действуют на соседа Николая (Александр Огнев), бывшего боцмана и нынешнего собутыльника отца семейства. После пассов набожной Натальи Степановны Николаю физически плохеет от каждого произнесенного им матерного слова. Он вспоминает, как когда-то подобные странности происходили с ним в Африке, когда корабль, на котором он служил, взяли в плен местные пираты. Чернокожие дикари тогда вот так же чуть не «заколдовали» членов команды…

А потом чудеса начинают происходить и с членами семьи. Неожиданно выгодную работу у местного батюшки находит отец семейства Олег (Сергей Жуйков). Процветает бизнес у матери (Анна Соколова). Только с Кристиной (Лиза Жуйкова) происходит неладное. Удостоверившись, что никакой любви с избранником не выйдет, она выбрасывается из окна.

Больничная палата, капельницы, дежурства у койки единственной дочки с ожиданием… чего? Конца? Чуда? И бабушкины заклинания: «Молиться надо! За исповедником послать. Кто на Пасху уходит – прямо в рай попадает».

Надо сказать, Вера Попова сумела выбрать очень точную интонацию для этого спектакля. Начатый как бытовая «комедия нравов» (восторженное «браво!» хочется сказать исполнителям двух главных ролей – Анне Соколовой и Сергею Жуйкову), он постепенно перерастает в жесткую драму, а после – столь же плавно и естественно - в напряженное интеллектуально-мировоззренческое размышление о поиске веры.

Спектакль идет на малой сцене, и расположение зрителей здесь – странное (художники – Александра Ловянникова, Михаил Кукушкин). Публика сидит на сцене, а все действо развивается на поднятых амфитеатром зрительских местах. Зачем? Чтобы подчеркнуть, как «все смешалось в доме Облонских»? Думается, и для этого тоже. Но главное, такая декорация помогает почувствовать важную мысль спектакля: ты можешь занять ЛЮБОЕ место в нынешней системе координат, выбор – за тобой. Проблема – в том, чтобы вовремя его сделать.

Малый зал в Прокопьевской драме устроен так, что на галерке, за рядами кресел, есть два окна. Когда Кристина бросается из окна, она натурально распахивает выкрашенную черным и поначалу совсем незаметную раму и выходит в никуда, в небо. Эта метафора обжигает, как будто на твоих глазах творится настоящее самоубийство.

Вера Попова вообще не боится резких режиссерских решений. Например, в самой первой сцене, когда Кристина добивается от возлюбленного хоть каких-то объяснений, он молча… выплескивает ей в лицо ведро воды. (Брызги летят аж на зрителей в первом ряду!). Буквализация идиомы («словно водой окатили») обретает здесь свой наглядный, жестокий смысл. Кстати, артист Роман Михайлов в роли преподавателя чрезвычайно хорош: его интеллигентская нерешительность, помноженная на будничную мужскую подлость, его странное обаяние (и симпатичный, и отталкивающий одновременно) приходятся здесь как нельзя кстати.

Вообще актерские работы – это то, о чем хочется говорить в первую очередь. Крайне достоверна в своих подростковых метаниях Лиза Жуйкова. И та трансформация, которая происходит с ней по ходу спектакля (из капризной влюбленной девочки в помудревшего, взрослого и ответственного человека) ощущается зрителем не вследствие каких-то внешних приемов – она очевидна психофизиологически. У актрисы меняется тембр голоса, пластика, и кажется, даже цвет кожи!

Замечательно существует в паузах Анна Соколова. Вот в приемном покое больницы она ждет приговора врачей, а руки сами собой черт те что вытворяют с носовым платком. Вот она, слушая медоточивые речи свекрови («кто на Пасху умер – прямо в рай попадет, повезло нашей девочке!»), вдруг поворачивает к ней голову и кажется, только сейчас понимает, ЧТО значит для нее дочь, только сейчас выбирает верный ответ на вопрос «Мама, а ты кого больше любишь: меня или Бога?».

Заключительные монологи персонажей – этакий постскриптум ко всему произошедшему – удивляют неожиданностью. Олег уходит из семьи, чтобы наконец предаться своему любимому занятию. Свекровь тихо отходит в мир иной. Мать с дочерью становятся искренними подругами, но жизнь каждой из них не исчерпывается зацикленностью друг на друге. Новые пути духовной жизни ищет для себя Марина, освобождается от юношеских терзаний повзрослевшая Кристина… И эта внешняя умиротворенность с подкладкой мятежного духовного поиска убеждает: в жизни все можно исправить. Все и всегда можно успеть насытить живым огнем искреннего чувства. Непоправима только смерть.