Позвоните родителям

Танцевальный спектакль Ксении Тернавской «Дочки-матери» за 50 минут рассказывает зрителю историю взросления – саму по себе непростую, в которой каждый сможет узнать свою. Узнать – и, может быть, изменить ее к лучшему.

В пространстве «Арт-платформы» в московском Новом Манеже остоялась премьера спектакля «Дочки-матери», поставленного силами танцевальной компании «PiiO dance company» и её создателя и руководителя, хореографа Ксении Тернавской. Это современная хорео-драма, приглашающая зрителей на откровенный разговор о взаимоотношениях матери и дочери. Женщина стареет, болеет, становится в тягость; девушка взрослеет, ищет себя, не хочет заниматься чужими проблемами. Ситуация очерчена резко, остро, максимально выразительно, хотя порой и утрированно (так, в аннотации указано, что старшая героиня «постепенно теряет разум и способность передвигаться», но это конкретное уточнение не считывается из зала и кажется излишним: обобщенность истории, не отягощенной неординарными, не случающимися с каждым повсеместно нюансами, расширит круг публики, кому будет интересна эта постановка).

Спектакль рекомендован для семейного просмотра, но с этим можно поспорить: современная хореография бывает сложна для восприятия старшего поколения. Впрочем, режиссёрски премьера выстроена безупречно – Ксения Тернавская мизансценирует на уровне постановщиков драматического театра, в каждом эпизоде умеет создать яркий понятный образ, их совокупность, в свою очередь, выстраивается в логичную последовательность, так что идейное содержание предстаёт перед смотрящими ясно, зримо, даже настойчиво. Поэтому легко представить, что цель, заявленная в программке – «поднять трубку и позвонить маме в антракте», – будет достигнута.

«Дочки-матери» решены драматургически выверенно. Спектакль открывает пролог, в котором Мать (Карина Кузьмина) вколачивает гвозди в шкаф – и эта деталь будет закольцована в финале. В качестве декорации (художник Елизавета Минаева) использованы черные вытянутые ящики. Сперва это шкафы, где прячутся герои (очень выразителен эпизод с участием юной Дочери (Анастасия Задорина), со своими спутниками заталкивающей в него мать, будто мешающую вещь), затем телефонная кабинка, скамейка, таран, напоминающий о вагоне поезда, – и, наконец, гроб. Эта мрачноватая цепочка тянется из давнего времени, когда маленькая девочка – прелестная кукла (работа Марии Зиненко) – не ведала своей судьбы и была счастлива в объятиях молодой красивой мамы, осыпающей ребенка поцелуями, разбрасывающей в ее честь ворох конфетти.

Но вскоре всё меняется, и вот уже сгорбленная Мать шаркает по дому в толстых носках, а её дочка, расцветшая, похорошевшая, стучит по полу каблучками вызывающе-красных туфелек, надетых на того же цвета чулки (костюмы Елизаветы Минаевой). Женские ноги, обтянутые кроваво-алым, становятся жутковатым рефреном спектакля. В целом героиня одета подчеркнуто нейтрально, в блузку и юбку серо-голубых тонов, но этот пугающий цветовой контраст, усиленный световой партитурой (художник по свету Олег Страшкин), создает странноватое ощущение физиологичности, телесности. Возможно, это решение может быть прочитано как намек на кровную связь двух женщин, старой и молодой, или означает мучительную неразрешимость их проблем, болей и отношений – трактовок явно много, все они осмысленны, и каждая из них откликается чем-то болезненным, тягостным. В том же ключе подобран и звукоряд, составленный из испаноязычных песен, звучащих в темном зале особенно страстно, диковато. 

Вообще хореография не расшифровывается впрямую, создавая поле интерпретаций. Ориентируясь на премьерные впечатления, можно определить последовательность событий в жизни героинь: детство мгновенно сменяется юностью; юность сперва робка, знаменуется расцветающей, едва осознаваемой сексуальностью (два травестированных кавалера – одетые в мужские костюмы Сигрун Аверьянова и Анастасия Ремезова, – вызывающе стуча красными каблуками, опутывают Дочь агрессивными ласками, на которые она отвечает чуть внятно); затем пробуждается женственность (и вот уже девушка – полноправная участница танца партнеров); после – рождается плод неудачной любви. Анастасия Задорина качает на руках скрученный платок, обозначающий ребёнка; узел развязан, платок брошен на пол – это ли не гибель, не беда? Но хореография не дает точного указания на эту догадку – всё может быть.

Не понятно даже, да были ли эти дерзкие ухажеры на самом деле, не возникли ли они в разгоряченном воображении героини? Или они – её двойники, создание подсознания? Личность многогранна: одна часть души мечтает о страсти, другая хочет нежности, третья пытается примирить эти чувства… Балансирование на грани реальности и вымысла, болезненной фантазии и ранящей действительности отличает этот стильный спектакль. В нёем много находок – например, пощечины, наносимые девушками (по программке – подругами, но, возможно, и это новые ипостаси Дочери, взрослеющей у нас на глазах) самим себе – не так ли терзает людей жизнь? Или телефонный провод, не отпускающий молодую женщину, пытающуюся вырваться из тягостной обстановки дома. Или тяжёлый ящик, под которым безвольно лежит едва ли живое тело – как было описано у классика: «Под насыпью, во рву некошеном…» Героиню переехало жизнью, и помочь ей некому.

А потом она будто находит хрупкую гармонию с собой, принимает собственное несовершенство. Безусловно, именно в этот момент и возможно примирение с Матерью. Оно и происходит, и права Ксения Тернавская, говорящая, что «повзрослеть – значит однажды решиться стать родителем своему родителю». Но уже поздно – и в положенный на пол шкаф бережно опускается материнское пальто, а по створкам забиваются гвозди. Жизнь завершила полный круг, сменившись смертью. Хотя главное для героини уже свершилось, и она сможет пережить новую потерю. Спектакль подводит к размышлениям высокодуховным, интеллектуальным, философского порядка. Порой кажется – излишне эстетским. Порой – удивительно простым, сводящимся к словам: «Позвоните родителям».

Дарья СЕМЁНОВА