Новости культуры российских регионов
1 ноября 2013
Поволжье

В тольяттинском «Колесе» показали «Трех супруг совершенства»

Это уже четвертая премьера театра в новом сезоне.

Такой трудовой подвиг дается актерам нелегко.

Учли вкусы разных зрителей

Выпуская одну премьеру за другой, театр стремится достичь прежнего уровня, когда в репертуаре значилось по двадцать спектаклей, а то и больше. Последние постановки, появившиеся в афишах нового сезона, говорят о том, что театр пытается учитывать вкусы самых разных зрителей. Первым спектаклем, вышедшим 1 сентября, в День знаний, стал «Удивительный день. Веселые истории» по рассказам Драгунского, следом за ним чеховская «Чайка», потом эксцентричная, чуть ли не буффонада «Хаос. Женщина на грани», и вот теперь лирическая, музыкальная комедия по пьесе испанского драматурга Касона.

Мужской разговор

«Три супруги совершенства» можно было поставить и как трагикомедию, все-таки Алехандро Касона – большой романтик. Даже если он ставит своих персонажей в смешное положение, то только для того, чтобы потом показать истинное лицо героя - с его тонкой душевной организацией, с великими, благородными помыслами. Комедия была затеяна только затем, чтобы зритель не заподозрил нравоучений и морализаторства. Режиссер Валентин Варецкий в данном случае не захотел сильно углубляться в высокие материи и постарался, насколько это было возможно, остаться в рамках комедии. В спектакле много вставных танцевальных номеров, звучит  Bésame Mucho и танго Астора Пьяццоллы. О том, что это лишь игра, шутка, зрителю постоянно напоминают Арлекин, Пьеретта и Пьеро, именно они появляются в прологе, разыгрывая в пластике и танце историю влюбленности и первой измены. Далее этих веселых и в чем-то недобрых персонажей можно было увидеть практически за спинами главных героев, словно они – их маски, а может быть наоборот – истинное лицо.

История разыгрывается действительно комедийная – что может быть смешнее супружеских измен. Три семейные пары празднуют 18-летие своей свадьбы. Они поженились в один день, они давние друзья. Мужья – достойные люди: профессор, финансист и сенатор. Супруги каждого – просто совершенство. Но вот тут-то, когда ничто не предвещало (а так всегда бывает), они узнают, что самолет, на котором летел их друг – писатель, путешественник и заядлый холостяк Густаво Ферран, разбился. Они вскрывают его письмо-исповедь, которое велено было открыть в случае смерти, и к ужасу своему узнают, что супружеская их жизнь не так уж безоблачна.

С каждой из жен их лучший друг имел любовную связь. Надо сказать, что до страшного известия, отправив женщин на веранду пить чай, мужья весело рассказывали о своих интрижках. И следует отдать должное режиссеру, тема довольно щекотливая и можно было легко скатиться до пошлостей и юмора ниже пояса, но сцена откровения проходит вполне целомудренно, хотя весело и живо.

Гулливер в век лилипутов

После страшного откровения, конечно, начинаются истерики, слезы, признания и терзания, и тут хочется отметить неравномерную игру артистов. Одни существует на сцене гротесково, другие сдержанно, хотя стремление к эксцентрике смотрится логично. Но создается ощущение, что спектакль вот-вот развалится на куски, если бы не главная героиня Ада в исполнении Ольги Самарцевой-старшей. Она словно центр, ось, вокруг которой все движется и не дает этому движению превратиться в броуновское.

А главная героиня Ада оказывается той единственной женщиной, которую на самом деле и любил виновник всех бед Густаво Ферран. Причем Густаво появляется во втором акте вполне себе живой, с подарками и шутками. Исполнивший его роль  актер Андрей Чураев громогласен и фееричен. При этом он на голову, а то и на две выше всех остальных актеров. Он словно Гулливер в стране лилипутов, с их мелкими обидами, интрижками и враньем. И на чьей стороне правда – вполне очевидно. Гюставо Феррран оказывается вообще большим романтиком и идеалистом, хотя и без предрассудков, стены его дома заставлены книгами, там же маски туземцев, а сам он предстает в белоснежной рубахе – а-ля Байрон. К такому повороту событий зритель не готов и воспринимает  происходящее с осторожностью. Да и сам актер в сцене откровения с Адой произносит свой монолог как-то скомканно, или он не верит в своего героя, или же это сомневается сам режиссер? Действительно, откуда взяться таким великанам в лилипутский век. На том и порешили. Герой, не решившийся на смерть, чтобы сохранить честь любимой женщины, бежит в очередную Бразилию, Африку, Австралию, а Ада остается со своим представлением о «семейных ценностях» и «долге».

В целом о спектакле можно сказать, что он получился. Зрители живо реагировали на реплики, а некоторые сцены даже сопровождались аплодисментами. И в этом большая заслуга и режиссера по пластике Алишера Хасанова, и, конечно, Валентина Варецкого, сумевшего развлечь зрителя, не прибегая к  пошлым намекам и плоскому юмору.

 

Валентин Варецкий, режиссер:

- Впервые я поставил эту пьесу в начале восьмидесятых годов в Белгороде. До этого в России ее никто не ставил. Но прошло столько времени... Спектакль в Тольятти, конечно, совсем другой. Пьеса эта непростая - в ней есть некая двойная реальность. Символы, тени. Социальное начало в пьесе меня мало интересует. Я не собираюсь вскрывать недостатки буржуазного общества. Моя задача - вовлечь зрителя в то, что происходит на сцене. Хотелось бы, чтобы у зрителей возникло ощущение стучащейся в дверь судьбы. При этом пластическое действие в спектакле развивается параллельно сюжету. В спектакле есть фарсовая и мелодраматичная части. Моя задача - чтобы сценически это выглядело как единое целое.

 

Алишер Хасанов, режиссер по пластике:

- Самое сложное было найти воздух в этой пьесе. Я пытался нащупать главную тему - ту, что связана с чувством любви - и дать ей полет с помощью пластики. Сюжет построен по классической структуре итальянского театра масок - комедия дель арте. Три главных персонажа пьесы составляют некий классический треугольник - Арлекин, Пьеро и Пьеретта. Зритель не видит их масок в конкретном изображении. Характер каждого персонажа передается с помощью движения. У каждого из них - свой пластический сюжет. А я ставил классические движения, помогая каждому из актеров найти собственный рисунок. За счет пластических отступлений мы с режиссером спектакля Валентином Варецким хотели придать постановке вторую реальность.