За время, прошедшее с прошлогодней «Джазовой провинции», воронежские меломаны успели порядком соскучиться по качественному живому джазу мирового уровня. И вот – наконец-то новое яркое выступление. На днях в городе прошёл концерт легендарного польского «Трио Анджея Ягодзинского». Музыканты – не просто звезды европейской джазовой сцены, но и, что немаловажно, знаковые представители так называемой «польской школы джаза».
Коллектив существует с 1993 года в неизменном составе: кроме пианиста и руководителя Анджея Ягодзинского, в составе трио играют контрабасист Адам Цегельский и барабанщик Чеслов Бартковский. Именно они в 1993 году записали легендарную пластинку «Chopin», высоко оцененную как музыкальными критиками, так и рядовыми поклонниками стиля. По версии читателей журнала «Jazz Forum», год спустя после выхода пластинка «Chopin» стала лучшим в мире джазовым альбомом-1994.
Особый подход
По доброй традиции «Джазовых сезонов», концерт, прошедший в филармонии, вел конферансье. Обычно в этой роли выступает приглашённая звезда, призванная компетентно и интересно представить публике тот или иной джазовый проект. Без такого «комментария» нелегко разобраться, что к чему: джаз тем и характерен, что в этом направлении работают крайне мало постоянных составов. Музыканты, как правило, объединяются для реализации какой-то конкретной идеи, после чего – прости-прощай. Поэтому пояснения насчет того, кто есть кто и чего ждать слушателям, абсолютно уместны.
В разное время джазовые события воронежским слушателям презентовали такие именитые конферансье как заслуженный деятель искусств России Владимир Фейертаг и главный редактор журнала «Джаз.ру» Кирилл Мошков. На этот раз конферировал известный джазовый обозреватель, радио- и телеведущий Михаилу Митропольский. Он же – член московской и международной ассоциаций джазовых журналистов, более 30 лет занимающийся исследованием джазовой музыки и пограничных музыкальных явлений.
Поздравив Воронеж с тем, что у нас, кроме «Провинции», проходят еще и «Джазовые сезоны», Михаил сразу обозначил рамки своего повествования: о музыканте, по его словам, должно рассказывать лишь в том объёме, который требуется для понимания происходящего на сцене.
– Я не согласен с бытующим мнением, что, мол, музыка должна восприниматься без подготовки. Так не бывает, – поделился своими взглядами критик. – Это мнение справедливо только по отношению к очень простой музыке, которая в какой-то момент становится неинтересной. Интересные вещи – сложные и индивидуальные, они требуют особого подхода.
На собственных корнях
Михаил Митропольский напомнил, что в мире, наряду с американской школой джаза (с которой всё и началось), существуют другие национальные джазовые школы. Они на плаву уже десятки лет, и каждая в чем-то неповторима. Есть британская, французская, норвежская, финская школы; свое, очень важное место в этом ряду занимает польская. А вот российской – к сожалению, нет. Можно перечислить немало интересных отечественных джазменов, но, несмотря на эту радость, не найти того «единого лица», которое достойно представило бы страну на мировой джазовой сцене.
Поляки же джаз играют с 60-х годов, они постоянно в поиске. По сию пору в Польше продолжает складываться особый джазовый стиль, который базируется на собственных корнях этнической и классической музыки. И на соединении этих корней и того, что на них наросло, с фри-джазом и джазом фьюжн.
Большинство «ветвей» древа польского джаза произрастают из одного истока. Точнее – одного имени, святого для многих меломанов. Речь о пианисте и композиторе Кшиштофе Комеда. Ученики которого (Томаш Станько, Збигнев Намысловский, Чеслов Бартковский) становились не только высококлассными исполнителями, но и – впоследствии – учителями знаменитых музыкантов.
Вполне естественно, что в какой-то момент польская джазовая школа сориентировалась на национальную классическую музыку, выражаемую, в первую очередь, творчеством Шопена.
Техника – не на грани фантастики
Разумеется, «Трио Анджея Ягодзинского» не обошло стороной шопеновскую тему. Сам Анджей с материалом знаком был давно – благодаря классическому образованию. И – разностороннему: музыкант в свое время учился играть на валторне, одновременно осваивая фортепиано. Но по-настоящему, окончательно к фортепиано пришёл только в 70-е годы, когда уже в полной мере «примкнул» к джазу. «Трио Анджея Ягодзинского» и альбом «Шопен в джазе» появились в 1993 году и завоевали целую россыпь премий. Альбом стал основным в последующие двадцать лет функционирования трио. Воронежской публике «Шопена…» представили в первом отделении концерта.
С первой же вещи обратило на себя внимание то понимание музыки, которое выдает деликатное, уважительное к ней отношение. Не секрет, что многие и джазмены, и, к примеру, рокеры нередко «грешат» эдакой лихой виртуозностью. Демонстрируют высокий уровень владения инструментами где надо и не надо. Превращают, таким образом, исполнительский процесс в заочное техническое соревнование с невидимым соперником – кто быстрее, кто круче. Хорошая музыка таких издевательств не терпит…
Поляки никакого акцента на виртуозности не делали. Хотя, безусловно, при желании могли бы устроить нечто подобное. Музыканты ясно дали понять, что для них предпочтительнее сыграть несколько неторопливых, но эстетически совершенных нот, чем демонстрировать лихие «запилы».
Максимум экспрессии
Среднетемповые пассажи обрамлялись атмосферными клавишами. Контрабас оставлял вязкое и упругое послезвучие. Основные темы сопровождались множеством как бы необязательных, но очень красноречивых музыкальных деталей. Единственное, что показалось спорным в первой по счету вещи – яркое соло контрабаса, где той самой техничности было, может быть, чуть больше, чем нужно.
Неоднократно по ходу первого отделения мелькала мысль, что у трио присутствует не только сыгранность в смысле ритмико-гармонических совпадений, но и, что самое ценное, музыканты прекрасно «ловят» изменения настроения друг друга. Энергетический обмен, короче.
Апологетам громкой и мощной музыки «Трио Анджея Ягодзинского» как бы мимоходом продемонстрировало вполне очевидную, но очень часто забываемую истину: «максимум экспрессии» – не означает «максимум звука». Барабаны и вовсе порой походили на перкуссию. Безусловно, легенда польского джаза Чеслов Бартковский, готовящийся отпраздновать в апреле своё семидесятилетие, знает, как сыграть здорово… Сочный, оранжевый джаз – и при этом никакой перегрузки лишними звуками!
Саунд вообще выстроили отлично. Чистота нот заставляла вспомнить звучание дорогого винилового проигрывателя с качественной акустикой. «Струящиеся», «песочные» барабаны подчеркивали едва уловимые этно-мотивы, закравшиеся с легкой руки Ягодзинского в музыку Шопена. Поиграли музыканты (извините за каламбур) не только с музыкальным материалом, но и со слушателями. Кажущийся финал оборачивался всего лишь паузой – и так раз за разом. Зал активно «вёлся» на такие игры, усердно аплодируя раньше времени.
Пресновато вышло
Второе отделение с первым имело мало общего. Хотя бы потому, что трио перестало быть трио: к музыкантам присоединилась польская вокалистка Агнешка Вильчиньская. «Усовершенствованный» состав представил воронежским слушателям общий альбом «Warownym Grodem» («Твердыня наша»). В этом необычном проекте полякам удалось перенести на джазовую основу лучшие образцы духовной музыки. Главная композиция альбома – ни много, ни мало гимн евангелически-лютеранской церкви, написанный самим Мартином Лютером.
Джазовой, впрочем, означенную основу можно назвать с изрядными оговорками. В первую очередь – благодаря Ангнешке, которая походила на кого угодно, только не на джазовую певицу. Издалека очень напоминая Софию Ротару в лучшие годы, она и музыкально мало чем отличилась от своего советского псевдодвойника. Продемонстрировала хорошего уровня эстрадный вокал, почти не намекая на джазовую манеру. И это при том, что музыканты сыграли во втором отделении несколько джазовых стандартов!
Конечно, вышло все равно интересно. Но как-то уж очень пресновато. Что, собственно, подтвердила и взыскательная публика: все, с кем удалось пообщаться после концерта, единодушно порадовались первому отделению и оказались не очень впечатленными вторым…