Жизнь и кошелек

Что может предложить современному театралу  «Доходное место» Александра Островского? Кроме того, что многие поколения зрителей уже увидели? И – оценили, под бурные и несмолкающие?  Пьеса, квалифицированная комедией, в нашем Отечестве поставлена столько раз, сколько звезд на небе… 

Выражаюсь, конечно, образно, но сути дела это не меняет: «Доходное место» –  невероятно привлекательный для  постановщиков материал. И, соответственно, прочитанный и перечитанный, что называется, вдоль и поперек. Смыслы освоены, подтексты расшифрованы, чудный, афористичный  язык Островского понят и принят…

Истина – в вине

Мысли – очевидные. Но от них легко откреститься, посмотрев премьеру в воронежском муниципальном Камерном театре. Под тем же названием:  «Доходное место» – теперь еще и спектакль Михаила Бычкова (режиссер-ассистент Вадим Кривошеев), оформленный  сценографом Юрием Сучковым. Музыкальную линию разработал Владислав Толецкий. Видеоряд – Александры Комаровой.

Какой получилась новинка? Оставляя на десерт эпитеты, характеризующие ее художественность, остановлюсь на главном: неожиданной. Не в плане идеологической подоплеки – меня, откровенно говоря, идеология в театре и искусстве вообще (кроме, может, прозы) мало трогает. А интересует только человек – как психотип. Как явление природы – в первую очередь. Как плод социума – во вторую. Ведь «что такое хорошо» и «что такое плохо» проговорено тысячи раз – читайте первоисточники, начиная с Библии и заканчивая  приснопамятным Кодексом строителя коммунизма (или социализма, не помню). Колонки умных авторов российской периодики, наконец.   А театр – он не про то: человек – единственное,  что  (кто) там звучит (когда звучит) гордо…

Постановка Михаила Бычкова, срабатывающая наподобие сжатой пружины, которая с завораживающим напряжением распрямляется «по ходу пьесы» – богатая коллекция характеров, мироощущений и их взаимодействий. Проявляющихся, естественно, в предлагаемых Островским обстоятельствах. Одряхлевший старик  с положением и признаками подагры Аристарх Владимирович Вышневский (Юрий Овчинников), воспринимающий нормой собственное сытое существование  – антипод молодой своей  жены Анны Павловны (Елена Лукиных). Которая, раз и навсегда убедившись в невозможности жить, как хочется, живет, как можется. Напялила на себя нечто пестро-странное, уводящее от реальности, нацепила личину  бесстрастия – и  приняла сочиненный образ за систему координат, в которой надо говорить на одной заторможенной ноте. А лучше – выпить шампанского; без разницы, кто что подумает. Этой женщине, которую самый розовый оптимист не назовет счастливой, глубоко плевать (правда – до поры) на то, что происходит здесь и сейчас. Она свою трагедию – замужество с отвратным старче – давным-давно пережила. Слава Богу, есть бутылка с нужной жидкостью – за нее и держись…

Интонация, а не информация

Я отношусь к зрителям, которые болезненно воспринимают режиссерские вторжения в классику. Там ведь, как правило, все есть: читай не по верхам, ныряй поглубже  – и воздастся. И если бы мне пересказали «Доходное место» Бычкова  до похода в театр – мол,  Жадов (Василий Марков) работает в кафешке, за столиком с табличкой «WI-FI» на ноутбуке, а Юсов (Андрей Мирошников) поет караоке – насторожилась бы, как минимум. Но когда упомянутые ходы, вплетенные в сюжетную канву постановки, наблюдаешь своими глазами  – они воспринимаются настолько естественно и органично, насколько это возможно в идеале.  Как тут и были! К такому исходу  исподволь подводит стилистика спектакля в целом, заявленная изначально и набирающая обороты с течением «игрового» времени. И четко выраженная в интонациях персонажей –  современных, узнаваемых людей.

Интонация, по моему глубокому убеждению, – куда более выразительная величина, нежели информация. Придыхание и пауза  проникновеннее, чем рациональная  трансляция идей, мыслей, постулатов и т.д. Возьмите, к примеру, Серебряный век и поэта Михаила Кузмина с его ядовитыми песенками типа «Дитя, не тянися весною за розой» – если бы не их интонационный шарм, вряд ли помнили бы мы сегодня об этом авторе, далеко не гениальном (хотя – кто знает…)

Короче, интонационная окраска речи персонажей  – движущая сила процесса. Процесса магнетического  вовлечения зрителя в театральное действо. В нашем случае именно интонационная подача  великого текста Островского, очеловечивая и осовременивая его,  делает двух героев «Доходного места» страшными, если не жуткими. Говорю о молодом, но ушлом чиновнике Онисиме Белогубове  (Борис Алексеев) и Фелисате Герасимовне Кукушкиной (Екатерина Савченко). Обе роли  сыграны великолепно, виртуозно даже. С тем исполнительским отношением, которое – палка о двух концах. В том смысле, что эти (подчеркнуто отрицательные, если пользоваться советской терминологией) «действующие лица» зрителя не только отталкивают-воспитывают, смеша. Но и располагают к себе, как ни странно. Привлекают потому, что актеры играют с убеждением: воплощаемый характер – сочен и самодостаточен. А значит, достоин того актерского вклада, той исполнительской траты, которая делает героя, выписанного Островским, «натуральным» человеком во плоти. Отвратительным или замечательным – дело второе, увы. Закон жизни, хотим мы того или нет,  таков, что  застолбить место под солнцем  имеет  шанс  (и, значит, право) любой и всякий.  Хватило бы мозгов, желания, темперамента, обаяния. Бессовестности, наконец.

Нет предела совершенству

Отдельно – о Василии Маркове, исполнителе роли Василия Жадова, ключевой в произведении. Этот актер, знакомый воронежскому зрителю по работам в местном ТЮЗе, и прежде отличался завидным умением взять правильную ноту образа и спектакля в целом. Но и при всем том «Доходное место» – новый, высоко очерченный рубеж артиста: показывая историю своего героя, он выдает такую амплитуду переживаний, что не знаю, как потом спит. Правда, в сцене «перерождения» – жена Полинька яростно пеняет мужу на жизнь в бедности, и тот вдруг соглашается идти просить доходного места – хочется  более тонкого художественного обоснования: почему произошло то, что произошло?  Да, Марков и тут не ломает общего строя своей великолепной игры, но… Еще что-то подкожное должно проступить! Психоделическое, экзистенциальное. Необъяснимое  словами. Да простит меня актер, если хочу невозможного: взятой им профессиональной высоты эта ремарка  не отменяет.  Просто нет предела совершенству.

Самое искреннее «спасибо» хочется сказать и Людмиле Гуськовой (Полина) – классная актриса! Что, в общем, не открытие. Но ролей, соразмерных с этой, у нее прежде не было. Справилась на сто пятьдесят процентов – и еще потенциал  виден. В своих сценах, не самых простых, Людмила естественна, как кошка –  жалеешь, когда ее «партия» кончается: смотрела бы и смотрела. Спектр такой, что разом не высмотришь.

Продумано до мелочей, строго функционально оформление спектакля: декорации и костюмы  тоже решительно  осовременивают, освежают классический материал. Как и во многих спектаклях Михаила Бычкова, в «Доходном месте» задействован видеопроектор. На мониторе, смонтированном на заднике сцены, появляются картинки, которые то помогают интерпретировать происходящее, то намекают на дальнейшее развитие интриги – прием в связке с мобильниками и ноутбуками исправно работает на  искомую режиссером гармонию, призванную «перетасовать» времена. 

Динамика чередования видов на экране отсылает к смене эпох. Но эта смена не влечет за собой кардинальных метаморфоз человеческого нутра, ущербного человеческого эго. Как и герои Островского, сегодняшние люди хотят жить безбедно,  не гнушаясь возможностью использовать для достижения  цели методы и способы, противоречащие закону. И что? Мы такие, какие мы есть. Закрывать глаза на действительность  – не дело театра. И он не закрывает. Более того – выход из ситуации показывает: в финале спектакля  якобы аморфная  Анна Павловна вдруг произносит главные слова. Какие? Это у нее надо спросить…