Новости культуры российских регионов
22 февраля 2012
Центр

Все стороны цвета

В выставочном зале на Кирова открыта выставка Евгения Кравцова.

Художник Евгений Кравцов, чья персональная выставка развернута в муниципальном выставочном зале на Кирова – не воронежский житель. Он, алтайский человек по рождению, обосновался нынче во Владимирской области, но известен (что неудивительно) далеко за ее пределами. И то, что пределы эти распростерлись до Центра Черноземья  – обстоятельство приятное: Евгений Кравцов – художник яркого стиля, ни на кого не похожий и никакими условностями не скованный.
Слова насчет яркости стиля следует понимать не буквально, но концептуально: "яркость" в привычном понимании термина (то есть – "красочность") – не про Кравцова. Его необычные работы – в основном, масштабные, "крупноплановые" – выполнены с использованием монохромного цветового ряда. Палитра, то есть, выбрана "глухая", как бы стертая, в абсолюте безликая: лично для меня это – показатель веры художника в то, что черно-белая гамма (в бесконечных ее тональных выражениях) способна запечатлеть самый тонкий чувственный нюанс.  Что, собственно говоря, и происходит.

Что просто, то сложно

"Опала листва. Весь мир одноцветен. Лишь ветер гудит". Эпиграф из Мацуо Басе, выбранный для кравцовского буклета, внятно обозначает систему координат, адекватную  содержанию выставки. В помощь к ее прочтению – и мнение коллекционера А. Кузнецова, под которым подписываюсь безоговорочно. "Творчество современного российского художника Евгения Кравцова наполнено поэтикой обыденности, выстроено на парадоксах и противоречиях, неизбежных при погружении в тонкости мироощущения. Живопись Кравцова лишена привычной глазу цветности, она выстроена на тональных нюансах, подчиненных гармонии монохромности… Обращаясь к миру простых, обиходных предметов, Кравцов кропотливо, до мельчайших деталей  прорабатывает их объем, фактуру, форму. Такой прием провоцирует зрителя на острое переживание тех состояний, которые в привычных обстоятельствах ускользают от внимания. По мнению художника, каждому человеку есть о чем подумать, глядя в мокрое от дождя окно…"
Впрочем, мнение художника все-таки лучше слышать из первых уст – благо, гость согласился пообщаться тет-а-тет.

– Для начала, Евгений, хотелось бы ясности насчет техники: местами кажется, что это – живопись с деликатным мазком, местами – графика, причем разными инструментами выполненная. Где-то декоративные элементы просматриваются; на глаз, одним словом, понять трудно, что за техника вами выбрана. Расскажете?
– Скорее, нужно говорить не о технике, а о языке. Именно язык  трансформирует, преображает простую  вещь в нечто другое. Тут как в кино: простой сюжет, положенный на какую-то сложную музыку, усложняет ваше восприятие – как, например, у Тарковского.  То есть язык, говорящий о простых вещах и явлениях, может делать их необычными, глубокими, подводить зрителя к осмыслению или переосмыслению.

"Кина" не будет?

– Это как раз понятно, но в плане чисто инструментальном, исполнительском – что такое ваши работы?
– В основном они – холст, масло. На начальной стадии  использую рисовальные материалы – сепию, уголь –  которые кое-где просматриваются и в окончательных вариантах. Правильнее, получается, назвать эту технику смешанной. Потому что она не совсем традиционна для масляной живописи.
– А о колорите работ что скажете, палитре столь необычной? Она вам кажется наиболее выразительной?
– Это не изобретенный, не придуманный ход. Но – путь, этап эволюции. Начинал я с нормальной реалистической живописи, с академической русской живописности. А потом  вдруг захотелось сузить палитру – сначала до сближенных отношений цветов, а дальше до монохромности. Так скажу: не я этот путь изобрел. А он сам, скорее всего, привел меня туда, куда привел. Вообще процесс "ведения" в творчестве обоюдный:  до какого-то момента художник ведет картину, а потом она сама начинает диктовать, что с ней дальше делать.
– Не впервые слышу от авторов  подобное признание: это, видимо, аксиома. А конкретно к вам – уточнение,  касаемое кино: вы, видимо, не случайно о нем обмолвились? Работы, на мой взгляд, отчасти кинематографичны: фрагмент, вырванный из контекста, показывают "крупным планом". Эффект усиления детали – выразительный. Своеобразный знак ударения.
– Не знаю, где вы нашли взаимосвязь с кинематографом  – я ее не вижу. Фрагментарность некоторых работ, которая действительно имеет место быть, относит, может, к кино: вроде как видел там что-то подобное.  И все-таки, мне кажется, эти работы – предметы именно изобразительного искусства. И прямого вытекания их из кинематографа я не нахожу.
– Да прямого и я не нахожу – просто параллели напрашиваются именно из "киношной" сферы. По подаче мысли, идеи, ракурса.
– Ну, как же без параллелей? Живем-то в большом мире:  ходим в кино, читаем книги. Естественно, моменты перетекания одного в другое, какого-то заимствования происходят постоянно.

Поиск созвучий

– Евгений, вот еще какую особенность отмечу: работы выдают в вас человека 21 века – хорошо образованного, эрудированного.  Смотришь на картины – и без пояснений понимаешь:  их автор – наш современник, владеющий современным же языком изобразительного искусства. Что делаете для того, чтобы поддерживать "форму", чем, кроме изо, интересуетесь?
 – Во-первых, хочу вас поблагодарить за такое наблюдение. Хотелось бы выглядеть  современным –  стремлюсь, собственно говоря, именно к этому. Но, кажется, пока все-таки я недостаточно современен: для XXI века многовато "прошлых" моментов, и в жизни, и в творчестве… А чем подпитываюсь? Да как все люди, причисляющие себя к прослойке интеллигенции: что-то смотрю, что-то читаю.
– Может, фамилии назовете?
– Нет, по именам перечислять пристрастия не хотелось бы: одного вспомнишь, другого забудешь… А по общей направленности интересов дело обстоит так, что могу слушать и современную музыку, и классику. Смотреть искусство современное и прошлых веков; это даже вопрос не времени написания произведения, а – избирательности. Есть старые вещи, в  которых что-то очень трогает, есть современные, производящие тот же эффект. Важен поиск созвучного тебе произведения. Или автора. В сегодняшнем информационном поле, очень развитом, есть абсолютно все, чтобы человек не заблудился. Нужно искать какие-то узкие ориентиры – то, что близко тебе. И этим жить. А остальное отпускать на все четыре стороны. Потому что все вобрать в себя невозможно. И не нужно – это разрушительно.