Новости культуры российских регионов
17 января 2012
Сибирь

Про уродов и людей

Тамара ЧЕРЕМНОВА, «Трава, пробившая асфальт», М., АСТ: Астрель, 2011.
Эта книга, появившаяся недавно на прилавках Кемеровских книжных магазинов, должна произвести фурор. В нашем регионе - особенно. Причин тому несколько, и начать хочется с не самой существенной. Здесь описана документальная биография человека, всю сознательную жизнь проведшего в домах-интернатах Кемеровской области, рассказано о множестве людей, нередко весьма известных. Главврачи, специалисты социальной сферы, чиновники разного ранга. А также журналисты, сотрудники издательств и телевидения, местные писатели, общественные деятели… Причем люди эти не только «упоминаются», но зачастую весьма подробно характеризуются. В подавляющем большинстве автор не скрывает их подлинные имена. Так что у множества кузбассовцев появилась сегодня возможность увидеть себя глазами мемуариста. Не каждому современнику при жизни выпадает такая честь. А во-первых (и это главное), получив автобиографическую повесть Тамары Черемновой, мы получили редкой силы документ. Не случайно книга «Трава, пробившая асфальт» была выдвинута в соискатели престижной всероссийской премии по литературе «Национальный бестселлер» и даже вошла в ее лонг-лист. Если учесть, что на пятьдесят позиций претендуют тысячи авторов, Тамара Черемнова победила в очень непростом состязании. Ну, не то чтобы окончательно «победила», но стала вровень с лучшими образцами отечественной словесности. И это крайне важно, потому что у многих, кто будет читать книгу Тамары Черемновой, знаю, возникнет искушение зачислить ее по другому разряду. Не «настоящая литература», а «книга из особенных». Знаете, как, бывает, с подчеркнутой политкорректностью говорят о детях-даунятах или инвалидах-колясочниках – «особенные». Берусь утверждать: повесть Тамары Черемновой «Трава, пробившая асфальт» вполне можно рассматривать по самым строгим литературным критериям. В сущности, сюжет повести прост, как и сюжет любых мемуаров. Это искреннее, без прикрас и композиционных ухищрений, описание жития больной девочки, Тамары Черемновой. Она родилась в Новокузнецке в 1955 году. Родилась с диагнозом ДЦП. Сложная парализация лишила ее возможности самостоятельно ходить и пользоваться руками, а также проявилась ярко выраженными речевыми нарушениями. Тем не менее, первые годы жизни в родном доме Тамара вспоминает как самые светлые. И читая их описания, нельзя не поддаться действительно необыкновенно светлому мироощущению ее личности. И озорство бойкой, смышленой девчонки, и мягкий юмор человека, по-взрослому осмысляющего свои детские шалости – все есть в этих «домашних эпизодах детства». Вот, например, глава «Стрекозы и вкус дождя». Тетка принесла с улицы стрекозу – порадовать инвалида-племянницу (переливающиеся зеленые крылья поразили ту в самое сердце. А тут еще тетка подогрела неосторожным: «На улице после дождя их много летает»). Тома, дождавшись проливного ливня, естественно потребовала вынести ее на улицу – хочу увидеть такую же! Взрослые категорически воспротивились «капризу калеки» («куда тебя с твоими ходунками в непролазную грязь?»). И только дед, устыдившись детских слез, вынес ее на улицу. «Ноги сразу же промокли, я попробовала сдвинуть ходунки с места, но не удалось их даже пошевелить, они намертво засели. Выглянуло солнце, с крыши падали большие капли дождя, но сказочно красивых стрекоз нигде не было видно. Я подняла голову и виновато посмотрела на дедку, он всепонимающими глазами смотрел на меня, оба отлично представляли, что ждет нас дома…И вот тут память услужливо стирает не очень приятные подробности. Только помню, как баба молча снимала с меня мокрые ботинки…». Увы, в 6-летнем возрасте, когда в семье Тамары Черемновой появилась на свет здоровая сестра, родители от девочки-калеки отказались. Сдали ее в специализированный детдом. Более того. Учитывая ее степень ДЦП, врачи ошибочно поставили ей диагноз умственной неполноценности. Это было – как приговор. Диагноз «олигофрения в степени дебильности» обрекал человека до конца жизни существовать в специализированных интернатах для психохроников. То есть фактически запирал умственно полноценного человека в палаты к душевнобольным. Тем не менее, Тамара смогла не только добиться отмены неверного диагноза (хотя для этого ей пришлось пройти все круги бюрократического ада, добраться до самого министра здравоохранения Е.Чазова), но и стать настоящим писателем. Надо сказать, что свою литературною славу она снискала прежде всего как автор детских сказок (если порыться в Рунете, можно найти немало ее произведений, их охотно передаривают друг другу всевозможные родительские и литературные сайты). Впрочем, в Союз писателей она вступила, имея на руках уже с десяток детских книг, изданных в бумажной версии. Самая первая из них – «Про волшебника Мишуту» - опубликована Кемеровским книжным издательством в 1990 году, она вышла тиражом 80 тысяч экземпляров, достаточно быстро была раскуплена. Вообще то, что сражает наповал в автобиографии Тамары Чигаревой – это осознание ее удивительной жизнестойкости, ее способности пробиться (действительно, как трава сквозь асфальт!) через все непроходимые преграды. Порой думаешь: ну, чем еще судьба может испытать человека? Какие еще препоны на его пути воздвигнуть? Предательство близких? Физическую беспомощность? Одиночество? Жестокость обслуживающего персонала? Непробиваемые стены бюрократического здравоохранения? Все это в биографии Черемновой было. И ничего из вышеперечисленного не смогло задушить в ней тонкой человеческой личности и явного таланта. И хотя в этой повести нет одной из основных составляющих увлекательного чтения – любовной линии, читаешь ее с неослабевающим интересом. Этот интерес сродни тому, какой использует Дефо в своем знаменитом романе про Робинзона Крузо. Когда абсолютно все обстоятельства против человека, он все же находит способы самореализации и выживания. Причем выживания весьма достойного. Пожалуй, с неменьшим интересом можно прочесть повесть Тамары Черемновой и как «роман воспитания». Она умела и умеет находить себе достойных собеседников в иной среде, гораздо более интеллектуальной. Достаточно назвать хотя бы писательницу Марию Арбатову, колумниста и научного работника Ольгу Зайкину. А тем, кому по житейским обстоятельствам приходилось воевать против бесчеловечных инструкций и законов, книга Черемной может стать бесценным «путеводителем по чиновным кабинетам». В сущности, ничего чрезвычайно остроумного, ярко-фантазийного, «сочиненного» в повести Тамары Черемновой нет. Зато есть то, что требовал от «настоящей литературы» Лев Толстой – правда жизни. И она оказывается посильнее любых творческих выдумок. Чего стоит хотя бы документально подлинное, но при этом художественно яркое описание закрытой жизни интернатных учреждений! Не секрет, что скудные зарплаты, нищета бюджетного финансирования, сама убогость обитателей таких заведений зачастую приводит к ним в качестве обслуги отнюдь не лучший человеческий материал. К тому же в России (а до этого в Советском Союзе) принято было размещать подобные учреждения где-нибудь «на задворках жизни». И странствие Тамары Черемновой приводит читателя в самые потаенные уголки Кузбасса. Однако трагические эпизоды жизни в этих учреждениях не застилают от автора и радостей жизни. С каким воодушевлением описывает Черемнова свое обучение грамоте и счету (при том, что «олигофренов» учить чему бы то ни было считалось делом безнадежным). А ее первые впечатления от художественной литературы! Ее восторженное поклонение человеческой доброте, участию, готовности к взаимовыручке. Ведь на жизненном пути Тамары Черемновой встречались и гуманные, добрые, мудрые люди. Страницы, посвященные учительнице Анне Ивановне Сутягиной, которая открыла девочке путь к литературе или «трем Машам» - трем соседкам по палате, каждая из которых пережила глубокую личную трагедию и показала Тамаре, что могут быть и иные «круги ада» - читаешь как откровение. А самое главное, что поразило меня в этой книге – ее финал. «Дописав эту книгу, я будто прожила жизнь заново, - пишет автор. – С болью, с кровью…с анализом событий, с подведением итогов. И, поставив последнюю точку, могу сказать твердо и уверенно – жизнь удалась!». Только подлинный, яркий талант способен на такое восприятие мира.