Ещё не кино, но уже предчувствие

Если книгочей- кинолюб зайдёт в магазин за только что вышедшей из печати книгой  художника, режиссёра, сценариста  Александра Бруньковского «Подсказки», то он окажется в некотором  затруднении, в каком же разделе её искать – среди  художественных альбомов  или  среди графических романов,  или среди подарочных кино изданий. Дело в том,  что эта книга обладает  всеми названными  приметами и свойствами.

Полиграфическая изысканность нестандартного формата (квадрат 215х215х12 мм), интригующая  бежево-розоватая  картина, развёрнутая  на всё поле твёрдого переплёта, подбитая тёмно коричневым  чистого тона форзацем,  и упаковочный пластиковый конверт - всё это сразу создает ощущение  элегантности и красоты.

         Александр Бруньковский определил жанр книги как «роман изображений»,  уйдя таким образом от, ныне ставшего возвратно популярным,  жанра графического романа, где больше рисунков, чем литературного текста. Графический роман, между тем, является цельным единым произведением с автономным сюжетом, где элемент сотворчества между художником и автором более сильный, чем в обычной иллюстрации, где основой передачи сюжета являются как рисунок, так и текст. Уместно вспомнить тут из истории русского авангарда  содружество писателей и поэтов, вышедших из Серебряного века,  с художниками в книготворении, называемом «литризм». Пример тому,  пятикнижие писателя и издателя Ильи Зданевича  с рисунками  Пикассо, Матисса, Леже, Шагала (1940г),  принёсшего во Францию традицию русской «визуальной» книги.   Книга  Бруньковского, собственно, и исполнена в  этой традиции: «Подсказки» - это визуальный роман,  единый  в одном лице  - художника А.Б.  и писателя А.Б.

Роман состоит из повести и трёх новелл, разносюжетных,  но связанных  одной концептуальной идеей о взаимосмешении  Запада и Востока, Азии и Европы, рас и поколений, настоящего и будущего. Герои его романа обрусевший московский кореец – художник Митя, монголоидный мальчик - аутист Лёсик, русские дамы Софья и Ксения, казах Тарас, украино-казахская немка Айджан и тюркская девушка Чулпан.

В романе обозначены все поверхностные и глубинные приметы сегодняшнего бытия: личного,  семейного и общественного. Сюжет густо населён  узнаваемыми людьми - это  художники, успешные и лузеры, предприниматели малого пиар-бизнеса и примкнувшая к ним бизнес-леди, суетный священник, «другой» ребёнок, не бедный депутат из научно - интеллектуальных сфер и стекающиеся в Москву через плавильное горнило «Трёхвокзального царства» искатели своей судьбы, поверившие подсказкам. Они встречаются, расстаются, преуспевают и разоряются, любят и предают, делают счастливыми других и остаются сами в изначальном одиночестве.

Сколь это увлекательно и волнующе, каждый  читатель решит  для себя сам.  Но каждого, взявшего в руки эту книгу, заворожит предваряющее и сопровождающее  сюжетное движение акварельное пиршество изысканного вкуса,  выверенного стиля, тонкой философичности. Акварели -  портреты, символические видения, полиэкранные коллажи раскрывают отношение автора к своим героям  и к обстоятельствам их существования.

         Изобразительная часть в гармонии с текстами представляют собой развёрнутый литературный киносценарий – альманах  с готовой монтажной структурой,  покадровой  разбивкой и рисованными эскизами кадров (что свойственно режиссёрскому методу Александра Бруньковского.) Не даст заскучать читателю и изобилие на широких полях текстовой части экслибрисов в стиле алфавитной графики с шутливо назидательными сентенциями и призывами.  И так же и там же работают крошечные графические миниатюры  с котами, верблюдами,  лошадьми в яблоках-смайликах.

         Текстовая  часть, как таковая, это настоящая  художественная литература со всеми перипетиями  драмы,  завязками и кульминациями, выразительной образностью, внятными психологическими портретами и сочным, осовремененным, но и поэтическим, языком.

Центр тяжести изобразительного блока помещён в первую треть книги и сосредоточен на повести «Подсказки». А три последующие  новеллы кажутся обделёнными изображениями, что создаёт ощущение незамкнутости визуального кольца.  Хорошо бы в последующих переизданиях романа автор добавил под занавес толику сюжетных  картин и замкнул это кольцо.

Лариса ОСТРОВСКАЯ,