Американские корни

На днях  совместным концертом  американской вокалистки Шарон Кларк и «Квартета Алексея Черемизова» из Санкт-Петербурга открылся второй воронежский «Джазовый сезон». Напомним, что «Сезоны», организуемые компанией «Арт-фолио», известной  меломанам по ежегодному фестивалю «Джазовая провинция», призваны создать инфраструктуру подобной музыки в нашем городе.

Поставленная задача успешно реализуется: концерты «Джазовых сезонов» неизменно собирают полные залы, становясь горячо обсуждаемыми событиями в среде воронежских  любителей   качественной музыки. Кстати, джазовая  стилистика не считается молодежной, но количество людей до 35-ти, приходящих на мероприятия, заставляет задуматься о сломе стереотипов…

Какие люди!

– Второй год – всегда непростой, – отметил на пресс-конференции, предварившей концерт-открытие,  продюсер «Джазовой провинции» Александр Лукинов. – Не так сложно забраться на вершину горы, как удержаться на ней. Но мы постараемся это сделать, приглашая в Воронеж  известных исполнителей. Сегодня у нас в гостях замечательная американская певица Шарон Кларк и квартет санкт-петербургского музыканта Алексея Черемизова.

Музыканты, что и говорить, интересные. Американские  критики называют Шарон Кларк достойной продолжательницей дела Эллы Фитцджеральд и Сары Воэн. Этой певице была присуждена первая премия музыкального конкурса имени Билли Холидей. Кларк выступала на многих престижных зарубежных джазовых фестивалях. С «Квартетом Алексея Черемизова» Шарон  гастролирует по России уже три года.

Пианист Алексей Черемизов  знаменит тем, что аккомпанировал самобытной исполнительнице  джазовой и блюз-фанковой  музыки Ольге Пономаревой, принимал участие в «Акустик-бэнде» трубача «ДДТ» Ивана Васильева. Сейчас выступает в составе трио в Джаз-Филармоник Холле в Санкт-Петербурге. В состав «Квартета Алексея Черемизова», помимо лидера, входят саксофонист Андрей Половко, барабанщик Ильдар Нафигов и  контрабасист Владимир Кольцов-Крутов.

– Если оглянуться на прошедший сезон, в рамках которого у нас выступили представители разных стилистических импровизационных  направлений, то можно заметить, что всё-таки немного не хватило корневой музыки, – отметил Александр Лукинов. – А Шарон – из тех людей, которые несут публике именно такие мотивы и эмоции. Она исполняет настоящий, исконный джаз. Поэтому мы и приняли решение открыть сезон её выступлением.

Водка не пригодилась

Вопросы журналистов  адресовались и Алексею  Черемизову,  и Шарон Кларк – вразнобой.

– Алексей, с чего началось ваше сотрудничество с Шарон?

– С популярного интернет-сервиса Yotube. Наш общий  знакомый рассказал мне про Шарон, я посмотрел видео с ее участием – и все!  Сейчас мир довольно узок: один звонок, один щелчок «Фейсбука» – и многие глобальные вопросы решены.

– Но Шарон  – и это вопрос уже к ней – не сразу согласилась приехать. Почему?

– Решение о визите принимается не мгновенно, – отвечала американская дива. –  Приходит сообщение вроде: «Здравствуйте, я из России, хочу вас пригласить на гастрольную поездку». К таким вещам нужно относиться осторожно. И только  когда через общих знакомых появилась возможность узнать, что музыкантам платятся обещанные гонорары, обеспечивается достойное проживание и вообще соблюдаются все необходимые условия, я согласилась на сотрудничество.

– А когда и где, Шарон, состоялся первый концерт с квартетом? И чем запомнился?

– Это был петербургский фестиваль, проходящий в период белых ночей. Было очень странно видеть дневной свет ночью. Мне сначала показалось, что под «белыми ночами» имеется ввиду какое-то мероприятие для белых людей: что-то вроде расового закрытого феста, на который мне нельзя.  А потом выяснилось: оказывается, речь лишь о том, что Солнце не садится…

– Традиционный интерес ко всем вокалистам: есть ли у  певицы из США фирменный секрет сохранения голоса?

– Что касается секрета…  Мне кажется, я, приехав в Москву на прошлой неделе, подхватила грипп. Думаю, только Иисус Христос помог мне отработать намеченные концерты, потому что чувствовала я себя очень плохо. Вот и решайте – есть тут секрет или нет.

– А традиционные русские методы решения проблемы вам не предлагали?

– От водки я отказалась, но над паром посидела, подышала.  Пила много чая. Пришлось прибегнуть  и к антибиотикам. Алексей дал какие-то таблетки… Но пока ещё немного кашляю.

Сибирь –  ее любовь

– Тогда об Алексее и продолжим: он – человек, которому вы доверяете не только в музыке, но и в жизни?

– В России он для меня всё. Если нужно что-то купить в магазине (совершенно все равно, что именно) – Алексей мне обязательно купит. И поможет в любом деле. Хоть платье застегнуть, хоть лифчик.

– Шарон, вы уже очень много поездили по России. Что рассказываете о нашей стране, приезжая на родину?

– В основном, рассказываю, насколько эта страна огромна. Перелет из Вашингтона в Москву занимает девять  часов. А если я буду лететь из Москвы  девять  часов в обратном направлении – всё равно останусь в России! Одно из самых любимых мест здесь  – Сибирь. Там очень красиво и чистейший воздух. Очень нравится  также Камчатка, горная местность.

– Теперь – Алексею вопрос: ваш проект – уникальный. Хотя бы в  том смысле, что два участника коллектива живут в Москве, два – в Питере. Как удаётся работать  вместе?

– Просто нам это очень нравится. Только поддерживая постоянный состав, можно добиться хорошего звука. Чтобы коллектив звучал как коллектив, а не как несколько музыкантов. Мы объединяемся на время гастролей. Гастроли случаются дважды в году, по паре-тройке недель.

– Есть ли у «Квартета Алексея Черемизова» записанные альбомы?

– Существует концертник – компиляция из двух записанных концертов. У меня эти записи долго лежали, пока их не свели. Сделано, к сожалению, было всё впопыхах, перед гастролями: на концертах же нужно и диски продавать. До сих пор у нас хранятся остатки тиража. Но это, конечно, не то, что хотелось. Надо бы сделать студийную запись, нормально оформить и издать как полноценный альбом.

Не было бы счастья…

Дальше внимание прессы опять переместилось к заокеанской гостье.

- Шарон, Джон Леннон говорил: «То, что отбирает жизнь – возвращает музыка». А что есть музыка для вас?

– С того момента, как  себя помню, для меня музыка – образ жизни. Я выросла в музыкальной семье, при этом мы все ходили в церковь. А церковь для афроамериканского населения – весьма серьезная музыкальная традиция. Очень многие известные джазовые вокалистки начинали с церковной музыки. Музыка – моя жизненная сила. То, что меня поддерживает. Когда я выхожу на сцену, проходят любые болезни. Пыталась уходить, больше вписываться в общество, зарабатывать деньги другими способами, но… Оно не стоит того.

– И на каком же поприще, кроме  музыкального, вы трудились?

– Было время – в течение трех лет работала  уборщицей в клининговой службе вашингтонского аэропорта. Это один из крупнейших международных аэропортов. Деньги зарабатывала приличные, хватало на всё. Но потом произошли события 11 сентября 2001 года. И на три месяца аэропорт закрыли. Начались проблемы с работой, мытарства.  И в какой-то момент я решила, что больше так не могу. Если уж нужно измочаливаться и уставать, то лучше я при том буду ещё и петь. 

– А с традиционной русской музыкой вы знакомы?

– Я услышала на YouTube русскую колыбельную «Тили-тили-бум-бум», и она меня испугала. Там даже есть её рок-версия…

А потом был обещанный концерт. Шарон появилась на сцене чуть позже  коллег-музыкантов, первую вещь «Квартет Алексея Черемизова» исполнил без неё. Несколько тревожное клавишно-саксофонное начало довольно быстро переросло в среднетемповое легкое, но насыщенное звуковое полотно. Очень «шустрый» контрабас создавал калейдоскопный ландшафт.

За два отделения музыканты выдали полтора десятка джазовых стандартов вроде «Moonlight in Vermont». Экспериментируя с несовпадением размеров у разных музыкантов, с соло-фрагментами, и даже со стилистикой. Что касается Шарон – она была открыта и интеллигентна, что, увы, можно сказать не о всяком джазовом музыканте. Периодически выдавала очень эмоциональные вокальные ходы, демонстрируя непростые «прыжки» из верхнего регистра в нижний и наоборот.

Второе отделение отличалось от первого значительно меньшим количеством баллад. И, как показалось, несколько большей творческой раскрепощенностью. Вышло настолько живо, что публика, помимо явно запланированного «биса»,  стала «выпрашивать» у музыкантов ещё один. И те не отказали.